15

15

Бейли не коснулся Снаружи и в конце своего путешествия. Выйдя из машины, он оказался в подземном гараже, откуда поднялся в маленьком лифте на поверхностный уровень.

Его ввели в солнечную комнату, так что он прошел через прямые лучи солнца, слегка поежившись. Фастальф заметил это.

– Стекла прозрачные, но их можно затемнить. Я сейчас это сделаю, если желаете. Вообще-то я должен был сам подумать об этом.

– Не нужно, – ворчливо сказал Бейли. – Я сяду спиной к ним. Надо привыкать.

– Как хотите, но сразу же дайте мне знать, если вам станет неприятно. Мистер Бейли, сейчас в этой части Авроры позднее утро. Я не знаю, какого личного времени вы придерживались на корабле. Если вы уже очень давно проснулись, то, может быть, хотите спать, и это можно устроить. Если же вы хотите есть, то я приглашаю вас на ленч.

– По моему личному времени последнее будет как раз кстати.

– Прекрасно. Напомню вам, что наш день примерно на 7% короче земного. Это не должно вызвать у вас нарушения биоритма, но если это случится, мы постараемся приноровиться к вам.

– Спасибо.

– И, наконец… я мало представляю, какую пищу вы предпочитаете.

– Я ем все, что дают.

– Тем не менее, если что-нибудь покажется вам… невкусным, я не обижусь.

– Спасибо.

– И вы не против, чтобы Дэниел и Жискар присоединились к нам?

– Они тоже будут есть? – улыбнулся Бейли.

Фастальф не улыбнулся в ответ, но сказал серьезно:

– Нет, но я хочу, чтобы они все время были с вами.

– Опять опасность? Даже здесь?

– Я ни в чем не уверен. Даже здесь.

Вошел робот.

– Сэр, ленч подан.

Фастальф кивнул.

– Прекрасно, Фэбер. Через несколько минут мы сядем за стол.

– У вас много роботов? – спросил Бейли.

– Совсем немного. Мы не соляриане, чтобы иметь десять тысяч роботов на одного человека, но у меня их количество выше среднего – пятьдесят семь. Дом большой, он служит мне и офисом, и мастерской. Кроме того, моя жена, когда она у меня есть, тоже должна иметь достаточно места, чтобы быть вдали от моей работы в отдельном крыле, которое обслуживается независимо.

– Ну, из пятидесяти семи роботов, я думаю, вы можете выделить двух. Я чувствую себя менее виноватым, что вы послали Дэниела и Жискара за мной на Землю.

– Уверяю вас, это был не случайный выбор, мистер Бейли. Жискар – мой мажордом и моя правая рука. Он был со мной с тех пор, как я стал взрослым.

– Однако, вы послали его за мной. Я польщен.

– Это мера вашей значимости, мистер Бейли. Жискар – самый надежный из моих роботов, сильный и крепкий.

Глаза Бейли стрельнули по Дэниелу, и Фастальф добавил:

– Я не включаю в эти расчеты своего друга Дэниела. Он не слуга, а достижение, которым я бесконечно горд. Он первый этого класса. В то время, как доктор Сартон был его дизайнером и моделью, человеком которого…

Он сделал деликатную паузу, но Бейли быстро кивнул и сказал:

– Я понимаю.

Ему не требовалось конца фразы со ссылкой на убийство Сартона на Земле.

– В то время, как Сартон наблюдал за актуальной конструкцией, – продолжал Фастальф, – я вел теоретические расчеты, чтобы сделать Дэниела возможным. – Он улыбнулся Дэниелу, который благодарно поклонился.

– Но был еще и Джандер, – сказал Бейли.

– Да. – Фастальф покачал головой и опустил глаза. – Я, наверное, должен был оставить его у себя, как Дэниела. Но он был вторым моим человекоподобным роботом, а это уже другое дело. Дэниел мой первенец, так сказать.

– И вы больше не конструируете человекоподобных роботов?

– Нет. Но пойдемте завтракать. Не думаю, что население Земли привыкло к тому, что я назвал бы натуральной пищей. У нас салат из креветок с хлебом и сыром, молоко, если желаете, или любой фруктовый сок. На десерт – мороженное.

– Традиционные земные блюда, – сказал Бейли, – которые в своей первоначальной форме существуют только в древней литературе Земли.

– Они не очень обычны и на Авроре, но я не думаю, что имеет смысл заставлять вас принять версию нашего гурманского обеда – те же блюда, но с различными аврорскими пряностями. К их вкусу надо привыкнуть. – Он встал. – Прошу вас мистер Бейли. Мы будем только вдвоем и не станем останавливаться на церемониях обеденного ритуала.

– Спасибо. Я принимаю это как дружеский жест. Во время путешествия я от скуки довольно внимательно просматривал материал об Авроре, и знаю, что настоящая вежливость требует стольких церемоний в еде, что я испугался.

– Не бойтесь.

– Не можем ли мы нарушить церемонию до такой степени, чтобы говорить за едой о делах, доктор Фастальф? Мне нельзя терять время.

– Я согласен с этой точкой зрения. Мы в самом деле будем говорить о делах и, надеюсь, вы никому не скажете о таком нарушении приличий: я не хотел бы быть вычеркнутым из благовоспитанного общества. – Он хихикнул. – Но я не смеюсь. Тут нет ничего смешного. Потеря времени – это не только неудобство: она легко может стать фатальной.