Глава четырнадцатая. Вперед! (1)

– Перед нами восемьдесят шесть обитаемых миров, составляющих Сейшельский Союз. Теперь поставим Гею, вернее, ту точку, где она должна находиться, на место (только он успел произнести эти слова, как в центре пятиугольника загорелась красная точка) и посмотрим, как выглядят ночные небеса с некоторых планет Сейшельского Союза.

Звездная картина дрогнула, сместилась. Пелорат мигнул. Красная точка осталась в центре экрана, а пятиугольник исчез. Яркие звезды были видны, но никакого пятиугольника! Еще и еще раз менялась картина небес… Красная точка неизменно оставалась на месте, но пять звезд никак не выстраивались в пятиугольник. Время от времени возникало нечто вроде неправильного пятиугольника, но тогда звезды вовсе не отличались столь равномерной яркостью, как те, что показывал им Квинтесетц.

– Ну что, хватит? – спросил Тревайз. – Так вот: ниоткуда больше «Пять Сестер» не видны так четко, как с Сейшелла, ни из одного мира Сейшельского Союза.

Пелорат предположил:

– Воззрения сейшельцев могли быть экспортированы на другие планеты. Ну, например, Трентор до сих пор фигурирует в массе пословиц…

– Ну да, конечно, и при этом в Сейшелле хранят тайну Геи за семью печатями? И потом, какое кому дело до нее в других мирах, кроме Сейшелла? Что им за дело до «младшего братца Пяти Сестер», когда в их небесах нет никаких сестер и братьев?

– Не знаю… Может, ты и прав.

– Надеюсь, я сумел убедить тебя в том, что первоначальные сведения о Гее ты получил и мог получить только из Сейшелла. Причем – не из какого-то другого мира, а именно из той планетарной системы, где располагается столичная планета.

Пелорат обескураженно помотал головой:

– Ты так все выстраиваешь… вроде бы все сходится. Но сам я этого не помню, Ей-богу, не помню.

– Но в неоспоримость моих доказательств ты веришь, не так ли?

– Да.

– Ладно. Пошли дальше. Как ты думаешь, когда могла возникнуть эта легенда?

– Когда угодно. Я склонен полагать, что она возникла очень давно, еще в Эру Империи. У нее есть привкус древности…

– Ошибаешься, Джен. «Пять Сестер» сейчас находятся довольно близко от Сейшелла, вот почему они такие яркие. Но, как я уже говорил, они не связаны друг с другом раз и навсегда. Взять произвольно любую пару – и они не будут частью одного звездного семейства. То есть они движутся в разных направлениях. Погляди, что произойдет, если я сдвину картину назад во времени… – Красный кружек, обозначавший Гею, вновь остался на месте, а пятиугольник медленно, постепенно распался – четыре звезды поплыли в разных направлениях, а пятая немного отошла в сторону. – Ну, Джен, – потребовал Тревайз, – можно назвать этот пятиугольник правильным?

– Нет, он явно деформирован.

– А Гея где? В центре?

– Нет, она тоже ушла в сторону.

– Отлично. Вот так выглядело созвездие сто пятьдесят лет назад. Всего сто пятьдесят лет назад… Сведения, полученные тобой о «Пяти Сестрах» и звезде в центре пятиугольника, не имеют никакого смысла до наступления нашего столетия нигде, даже на Сейшелле. Легенда эта могла возникнуть на Сейшелле и только в течение последнего века. Скорее всего – в последние десять лет. Сейшельцы не любят и боятся об этом говорить, а ты об этом узнал.

Тревайз резко включил свет, убрал карту звездного неба и в упор посмотрел на Пелората.

– Я… совершенно растерян, – хрипло проговорил тот. – Что же это такое?

– Это ты мне скажи! Думай! Мне каким-то образом явилась мысль о том, что Вторая Академия все еще существует. Во время своей избирательной кампании я говорил об этом – самым откровенным образом давил на эмоции не слишком решительных избирателей, набирая голоса. Позже я подумал: «А что, если она действительно существует?» Я принялся читать книги по истории и еще через неделю был в этом просто убежден. Настоящих доказательств у меня не было, но я всегда чувствовал в себе способность делать верные выводы всего лишь на основании размышлений. Но на этот раз… – Тревайз сделал небольшую паузу и продолжил: – Смотри, что происходит потом: из всех людей я доверился только Компору, и он предал меня. Затем Мэр Бранно арестовала меня и отправила в ссылку. Почему в ссылку? Почему в тюрьму? В конце концов, можно было просто пригрозить мне – дескать, держи язык за зубами, а не то… Ладно, в ссылку, но почему на корабле последней модели, способном совершать Прыжки через всю Галактику? А самое главное – зачем она настаивала, чтобы со мной полетел ты и чтобы я помог тебе в поисках Земли?

А почему я был твердо убежден, что нам не нужно лететь на Трентор? Я предполагал, что ты знаешь о более интересной цели поиска, и тут ты выложил мне рассказ о таинственном мире – Гее, сведения о которой, как теперь выясняется, ты получил при весьма загадочных обстоятельствах… Мы отправляемся на Сейшелл, делаем первую остановку и тут же встречаем Компора, который обстоятельно рассказывает нам о Земле, о ее гибели, уверяет нас, что она находится в Сирианском Секторе и настоятельно рекомендует нам лететь туда.

– А, вот ты о чем… – протянул Пелорат. – Ты хочешь сказать, что обстоятельства влекли нас к Гее. Но, как ты только что сказал, Компор пытался убедить нас, что нам следует лететь совсем в другое место.

– А я, не доверяя этому человеку ни на йоту, из чистого упрямства решил не отказываться от задуманного. А тебе не кажется, что он именно этого и добивался? Собственно, я уже говорил тебе об этом.

– Романтика какая-то… – пробурчал Пелорат.

– Да? Пошли дальше. Мы очень быстро разыскали Квинтесетца. Сам нам в руки пошел.

– Не совсем, – возразил Пелорат. – Я узнал его имя…

– Оно показалось тебе знакомым. Ты даже не мог точно припомнить, читал ли что-либо из написанного им. Почему же оно показалось тебе знакомым?.. Потом оказалось, что он читал твою работу, а это насколько вероятно? Ты же сам признавался, что не так много опубликовал.

Дальше – больше: молодая дама, провожая нас до кабинета Профессора, довольно небрежно упоминает о Гее, рассказывает нам байку о том, что Гея – в гиперпространстве. Да так, чтобы мы запомнили это. Мы спрашиваем об этом Квинтесетца, он пугается, не хочет говорить об этом, но нас за дверь не выставляет, несмотря на то что я был грубоват с ним. Наоборот, он приглашает нас к себе домой и по пути не забывает показать нам «Пять Сестер». Не забывает даже спросить, заметили ли мы тусклую звездочку в центре пятиугольника. Зачем? Не слишком ли закономерно для случайного стечения обстоятельств?

– Ну, когда ты так перечисляешь…

– Перечисляй, как хочешь. Но я не верю, что это – случайное стечение обстоятельств.

– Что же это все значит? Что нас ведут на Гею?

– Да.

– Кто?

– А вот в этом у меня сомнений нет. Те, кто способен управлять сознанием, тонко манипулировать течением событий, направляя их в ту или иную сторону по своей воле.

– Сейчас ты скажешь, что это Вторая Академия.

– Ну а что нам известно о Гее? Она неприкасаема. К ней отправляется целый флот, и флот погибает. Люди летят туда с мирными намерениями и не возвращаются. Даже Мул не осмелился выступить против нее, и очень может быть – там родился. Естественно, мне кажется, что Гея – это Вторая Академия, а ведь отыскать ее – вот моя главная задача.

Пелорат покачал головой:

– Судя по тому, что пишут некоторые историки, Вторая Академия остановила Мула. Разве он мог быть оттуда?

– Ренегат, наверное.

– Но почему же тогда Вторая Академия так упорно ведет нас к себе?

Тревайз нахмурился, уставился в одну точку.

– Давай попробуем понять. Для Второй Академии всегда, во все времена было важно, чтобы в Галактике о ней знали как можно меньше. Это нам известно точно. Вот уже сто двадцать лет Вторая Академия думает, что о ней никто не знает, и это устраивает ее как нельзя лучше. Когда у меня возникли догадки о том, что она до сих пор существует, она не делала ничего. О моих воззрениях узнал Компор. Она могла использовать его для того, чтобы заткнуть меня тем или иным способом, может быть, даже убить. Но и тут она пальцем о палец не ударила.

– Да, – возразил Пелорат, – но тебя арестовали, если тебе угодно возложить ответственность за это на Вторую Академию. В итоге народ Терминуса о твоих воззрениях не узнал. Люди из Второй Академии добились этого, не прибегая к насилию. Очень может быть, что им известен знаменитый лозунг Гардина: «Насилие – последний козырь дилетантов».

– Ну и что с того, что об этом не узнал народ Терминуса? Мэру Бранно мои взгляды известны, и хотя бы она может пораскинуть мозгами – а вдруг я прав? Теперь Второй Академии уже поздно как-то помешать нам, повредить. Ведь если бы они избавились от меня сразу, они были бы ни при чем. Оставь они меня в покое, они тоже были бы ни при чем, поскольку нашли бы возможность убедить народ на Терминусе в том, что я – вот такой эксцентричный человек, может быть, даже чокнутый. Моя политическая карьера покатилась бы под откос, и одно это могло заставить меня замолчать – я бы понял, чем мне грозит открытое высказывание моих взглядов.

Теперь им поздно предпринимать что-либо. Мэр Бранно легковерием не отличается, поэтому послала Компора следить за мной, но, не доверяя и ему, отдала приказ установить на его корабле гиперреле. Вследствие этого ей, безусловно, известно, что мы – в Сейшельском Секторе. А ночью, когда ты спал, я через компьютер отправил сообщение нашему послу в Сейшелле, где доложил, что мы взяли курс на Гею. Я даже координаты не поленился сообщить. Даже если теперь Вторая Академия попытается сделать нам что-нибудь нехорошее, уверен: Бранно этого так не оставит, а пристальное внимание нашей Академии – это как раз то самое, чего Вторая Академия хочет меньше всего на свете.

– Но если они столь могущественны, – возразил Пелорат, – чего им бояться?

– Чего бояться? А почему они прячутся? Им не устоять в открытой схватке, понимаешь? Технический прогресс, достигнутый нашей Академией, превзошел ожидания самого Селдона. Вели они нас к своему миру тихо, почти незаметно, тайком – это, видимо, свидетельствует об их крайнем нежелании делать что-либо, способное привлечь к ним внимание. Но они все равно проиграли – не на того напали. Сомневаюсь, что теперь они сумеют изменить ситуацию.

– Но зачем им все это? Если ты прав, зачем им вести нас к себе через всю Галактику – ведь получается, что это грозит им гибелью?

Лицо Тревайза покрылось лихорадочным румянцем.

– Джен, – сказал он, – у меня странное предчувствие. Ты сам сказал: у меня редкий дар делать верные выводы, располагая… да почти ничем не располагая. Кто-то внутри меня подсказывает мне, что я прав. И сейчас подсказывает. Есть во мне что-то, чего они хотят, зачем-то я им нужен, – нужен настолько, что они готовы рискнуть самим своим существованием. Я сам не знаю, что это такое, и должен понять – раз у меня что-то такое есть, и если это – мощное оружие, я обязан научиться им пользоваться ради того, что сам считаю верным. – Тревайз смущенно пожал плечами. – Ну вот. Ты все еще хочешь лететь со мной, старина, – теперь, когда видишь, какой я чокнутый?

Пелорат убежденно ответил:

– Я же сказал, что верю в тебя. Верю и сейчас.

– Восхитительно! – облегченно, радостно рассмеялся Тревайз. – Скажу тебе по секрету, у меня есть еще одно предчувствие: и у тебя тоже есть своя роль в этой истории. Ну, Джен, летим на Гею на полной скорости. Вперед!

56

Мэр Бранно явно постарела за последние дни. Она настолько глубоко задумалась, что совершенно машинально взглянула в зеркало по дороге в галактографический зал. Лучше бы она этого не делала.

Бранно горько вздохнула. Жизнь уходила из нее по каплям. Целых пять лет на посту Мэра, а до этого – еще двенадцать – разве они были легче? Тогда она фактически занималась тем же самым, стоя за спиной двух марионеток. Спокойно, уверенно вершила она свое дело, но всегда на износ. «А как же иначе», – думала она порой. По другой схеме все выглядело бы так: «напряжение – неудача – срыв». Но как ужасно было сознавать, что именно спокойное плавание, дрейф по течению событий так измотали ее.

Залогом ее успеха был План Селдона, а Вторая Академия – залогом его успешного выполнения. Твердая рука Бранно лежала на пульсе Первой Академии, но никто, ни одна душа на Терминусе не догадывалась, как трудно Бранно устоять на гребне волны.

История скажет о ней мало или совсем ничего. Всю свою жизнь она просидела за пультом управления кораблем, которым на самом деле управляли извне.
[1] [2] [3] [4]