XXI

XXI

Менахем-Мендл из Егупца — своей жене Шейне-Шейндл в Касриловку

Моей дорогой, благочестивой и благоразумной супруге Шейне-Шейндл, да здравствует она со всеми домочадцами!

Во-первых, уведомляю тебя, что я, благодарение богу, пребываю в полном здравии и благополучии. Дай бог и в дальнейшем иметь друг о друге только радостные и утешительные вести. Аминь!

А во-вторых, да будет тебе известно, что с Бродским я разошелся. То есть мы с ним, упаси бог, не ссорились, но я попросту перестал бывать у него: что мне Бродский, когда я добираюсь уже до Ротшильда[34] в Париже?

Ты, верно, спросишь, куда мне, Менахем-Мендлу, до Ротшильда в Париже? Разгадка — Кавказ и опять-таки нефть! Вся нефть, что на Кавказе, принадлежит ему, а он сам сидит себе в Париже. Каким же, спрашивается, образом мне попасть к Ротшильду?

И вот приходит мне в голову мысль: есть у нас на бирже одна птица по имени Тодрес. Тодрес этот в свое время был крупным спекулянтом, горячим, завзятым дельцом. После того, как народ порастряс свои последние гроши, все крупные спекулянты (и я в том числе) сделались маклерами, а Тодрес укатил в Париж и ворочает там колоссальными, миллионными делами. На мое счастье, Тодрес сейчас в Егупце. Я, конечно, не поленился, побежал к нему домой и передал, что пронюхал на Кавказе местечко, которое брызжет нефтью. А так как тут требуются большие деньги, то как будто бы ясно, что дело это под стать только Парижу. Тогда мне Тодрес говорит:

— У меня есть покупатель!

— Кто такой? — спрашиваю.

— Ротшильд! — отвечает он.

— А вы знакомы с Ротшильдом?

— Знаком ли я с Ротшильдом? — говорит он. — Дай бог нам обоим столько денег, сколько я уже на нем заработал!

— Извините. — отвечаю я. — Может быть, вы потрудитесь написать Ротшильду в Париж?

— Написать, — говорит он, — не штука! Хотя мы с Ротшильдом запанибрата, но одно другого не касается: нужно иметь опись и план, иначе нельзя.

Тогда я пошел к своим компаньонам и принес ему опись и все, что требуется.

Ну, что ты скажешь, дорогая жена, — нравится тебе, как Менахем-Мендл с божьей помощью дела делает? И если только всевышний поможет и придет добрая весть от Ротшильда, представляешь себе, что будут значишь для меня все егупецкие крупные маклеры? Плохо только, что сейчас не хватает наличной трешницы! Если бы ты только видела, что у нас творится, какое всюду безденежье! Прямо-таки за целковый помирают! Со дня на день ждут крупных банкротств.

Но не горюй, дорогая жена! Все это до поры до времени. За наши мытарства мы, даст бог, будем вознаграждены сторицею. Пусть только прибудет благая весть из Парижа, я уж тогда заберусь в магазин и не забуду ни о себе, ни о тебе, ни о детках, дай им бог здоровья!

Но так как я сейчас занят и не имею времени, то пишу тебе кратко. Даст бог, в следующем письме напишу обо всем подробно. Пока дай бог здоровья и удачи. Сердечный привет деткам и каждому в отдельности.

Твой супруг Менахем-Мендл.

Главное забыл! Ты спрашиваешь о Дрейфусе. Это очень интересная история. Дело было так: в Париже жил Дрейфус, капитан. То есть жил-был капитан по имени Дрейфус. А Эстергази был майор (майор выше капитана, а, может быть, и наоборот, — капитан выше?) И был он, Дрейфус то есть, евреем, а Эстергази, майор, — христианином. И вот он написал «бордеро». То есть майор Эстергази написал «бордеро», а всю вину свалил на него, то есть на Дрейфуса. Дрейфус пошел и хотел оправдаться. А его засудили — вечно сидеть среди моря на острове, одному-одинешенькому, взаперти. Тогда пошел Золя и поднял гвалт и стал доказывать: «Помилуйте! — Он прекрасно знает, что это „бордеро“ писал не Дрейфус. Чего, мол, вы к нему привязались! Это майорова работа, Эстергази!» Тогда и его посадили. А он, Золя то есть, взял да и удрал. Тогда пошел еще один, Пикар, полковник, и тоже стал кричать и скандалить. Тут выскочил Мерси, генерал, заметь, и еще какой-то Роже, тоже генерал, и еще много генералов и ложно свидетельствовали против Дрейфуса. Пошла тут среди французиков кутерьма: требуют, чтоб доставили его, то есть Дрейфуса. И вот привезли его в Рени на суд. Приехал адвокат из Парижа, его хотели пристрелить и таки стреляли ему в спину. Но он от всех этих генералов камня на камне не оставил. А Дрейфуса все-таки во второй раз осудили, но тут же и выпустили. То есть и виноват, и все-таки не виноват, и делай с нами, что хочешь!.. Теперь ты уже понимаешь историю с Дрейфусом?

Тот же.