12. PhD, QE2 and H2O (1)

Святослав Николаевич с изумлением на него посмотрел – жениться, вот так запросто, встретившись в океане? В этот момент Мэрилин Пуаро вдруг всей грудью повернулась к нему. Вся она пылала радостным удивлением: «Так вы, оказывается, русский, сэр? Как это удивительно! Я последнее время вся в чем-то русском! Читаю только русское! Толстой, только Толстой!»

Запылав радостно в ответ, Святослав Николаевич поинтересовался, какая же вещь Толстого ей больше всего по душе, хотя подумал, что можно было бы и не спрашивать: конечно, «Анна Каренина»!

«Хаджи Мурат», – тут сказала она. – Во всей литературе нет ничего лучше этой маленькой штучки!»

«Не верю ушам своим, – задохнулся он. – Ведь это и моя любимая повесть, осмелюсь сказать!»

Мэрилин Пуаро протянула руку в черной перчатке до локтя и положила свои пальцы на кисть руки собеседника, щедро усыпанную возрастной пигментацией. В этот момент С.Н. Корбут пережил один из загадочных моментов своей жизни. Вдруг показалось, что Мэрилин Пуаро ему не чужая. Быть может, уже и в самарском голодном отрочестве мечталось об этой встрече, и питерской молодости запретные рок-н-роллы неслись вокруг нее, и ранней зрелости научные командировки, в частности почему-то японский вояж 1966 года, проходили в некотором странном присутствии Мэрилин Пуаро. Это все фокусы генов, подумал он, онтологические уровни ДНК, к которым нам никогда не добраться.

Пальцы вспорхнули, и он очнулся. Все общество, не исключая и Дороти Вулф, собиралось в ночную дискотеку. Танцевать, танцевать! «После твоего торта, мамочка Вулф, я угощу тебя своей ламбадой, – завелся наконец Рик Рэпит. – Жмурика не сыграешь, бэби? Ничего, мы тебя реанимируем! Эй, Слим, отдышишь ртом нашу крошку Дороти?» Почтенная нью-йоркская дама, как ни странно, ничуть не обижалась на хамство итальянца. Впереди компании Мэрилин Пуаро шла, как воплощение фанданго и фламенко.

В дискотеке одна стеклянная стена, выходящая на кормовые террасы, была открыта. Виден был даже поблескивающий под промельками луны бурун, похожий на увязавшегося за кораблем гигантского осетра. Мощно бухала электронная музыка. В подсиненных сумерках фосфоресцировали жабо бартендеров. Мэрилин бодро подошла к стойке и почти немедленно повернулась к своим спутникам с большим бокалом прозрачного состава. «Для начала!» – воскликнула она, и состав тут же ушел в глубину ее длинного тела.

Вперед! Экая сила резких тазовых движений! Рик Рэпит еле справлялся с предложенным ритмом, однако сигара по-прежнему торчала из его рта, как пушка муссолиниевского линкора «Юлий Цезарь». Святослав Николаевич смотрел на танец в тоске: только что обретенная близость с таинственной Пуаро исчезла, слилась с чудовищной музыкой, не имеющей отношения ни к прошлому, ни к настоящему, а только лишь к страшному, обезсвятославленному будущему.

Нельзя ли переключить ее ритм на пару тактов ниже? Улучив момент, когда Мэрилин в очередной раз скакнула к стойке, он тоже бросился туда. «Хей, Слава! – захохотала она при виде его башки с бесцветными распадающимися патлами. – Пьем по-русски, до дна! А теперь хочешь увидеть мою грудь?» Распахнув блузку, продемонстрировала две голубоватых весомости. «Э, нет, не трогать!» Закрутила блузку узлом и снова бросилась танцевать. Поднявшаяся было, как под гипнозом, рука Святослава Николаевича рухнула на стойку. «Что она пьет?» – спросил он бармена. «Четыре водки в один стакан, сэр, – ответил англичанин. – Всякий раз четыре водки сразу, сэр. Нет, у нас нет инструкций по ограничению пассажиров, сэр».

В кругу уже дергалось десятка полтора персон. Все с изумленными ртами взирали на Пуаро. Она отмахнула переднюю часть своей мини-юбочки: «Ну что, не видели еще такого, you slobs?» Ее бизнес-партнер и жених катастрофически отсутствовал. Рядом выкаблучивали парни из прачечной, только что сменившиеся с вахты и пропомаженные в стиле «латинский любовник». С ухмылками и гоготом они перебрасывались фразами по поводу неистовой красавицы. [17]…хорошая жизнь, высшее общество… что можно купить за деньги.
[1] [2] [3] [4]