Глава девятая. Античный курс (1)

[1] [2] [3] [4]

– Не мог, – ответил трагический тип Пармезанов.

– Что же случилось? Жена, детки? – продолжала ехидничать Китайгородская.

– Не надо, – сурово сказал Пармезанов, отвернулся и тут же оглянулся.

Ёлка встала и громко сказала:

– Ну, пошли, Вася. Здесь все ясно. Озеров выигрывает.

Василий тут же встал с чрезмерной радостной готовностью.

Да она меня просто себе подчинила. Просто поработила. Я уже себе не принадлежу. Что она скажет, то и сделаю, и все вокруг будут смотреть и говорить: «Смотрите, Ёлка Китайгородская совсем уже себе этого Васю подчинила!» Вот счастье!

Тип Пармезанов провожал их нехорошим взглядом, пока они пробирались среди любопытствующей публики.

В парке на пруду меж медлительных лодок резво плавали современники динозавров – сытые селезни. Куски бывших французских, ныне переименованных в городские булок висели в воде, словно маленькие медузы. В центральной аллее высилась похожая на удлиненный стог сена скульптура пограничника в тулупе до пьедестала. Под этой надежной охраной в павильоне разливали коньяк, нередко по прихоти товарищей офицеров смешивая его с шампанским. Вася извлек из брючного кармана солидный рулончик сталинских денег.

– А что, если коньяку выпить с шампанским?

– Хорошая идея, чувствуется Магадан, – восхитилась Ёлка.

– В Магадане мы пили девяностошестиградусный спирт. – Он начал рассказывать обычную колымскую спиртовую чепуху, как в рот набирали спирту, и спичкой поджигали, и так вот и бегали с огнем во рту. Вот на выпускном вечере так балдели, даже перепугали почетного гостя, генерала Цареградского.

Пока сидели на трибуне, он боялся, что Ёлка окажется выше него, однако теперь, к великому счастью, выяснилось, что они просто под стать, он даже сантиметров на пять повыше.

– Залпом пьем? – спросила она.

– А вы совершеннолетние? – спохватилась буфетчица сорокалетней сливочной выдержки.

Бухнули залпом. У Васи сразу расширились горизонты. Вернулся Билл из Северной Канады.

– Твоя мама – одаренный поэт, – сказал он Ёлке.

– А ты откуда знаешь? Она сейчас не печатает ничего, кроме переводов.

– А мне моя мама ее стихи читала, помнит еще с тридцатых годов.

– А можно я тебя на ухо спрошу, Вася? Твоя мама – враг народа?

– Подставляй теперь свое ухо. Мои родители – жертвы ежовщины, а я – пария в этом обществе.

Ёлка вдруг с жалостью сморщилась:

– Не надо, не нужно так, Вася, никакой ты не пария. Родители одно, а дети ведь другое.

– На самом деле – это одно и то же, – сказал он. – Яблоко от яблони...
[1] [2] [3] [4]



Добавить комментарий

  • Обязательные поля обозначены *.

If you have trouble reading the code, click on the code itself to generate a new random code.