Глава тринадцатая. Сентиментальное направление (1)

– Почему у тебя волосы мокрые?! – крикнула вслед Вероника. – Почему ты не надеваешь шапку?

Ничего не ответив матери, мальчик закрыл за собой дверь.

– Ходит в кружок самбо, – сказала Вероника. – Ты знаешь, я дрожу от страха за него. Видишь, какой серьезный? По-моему, он решил бросить школу и уйти на фронт.

– Нечего ему там делать, – сказал мрачно Вадим. – Таким мальчишкам нечего лезть в эту грязь, если можно без них обойтись.

Они стояли в разных углах большой прихожей и смотрели друг на дружку. Все большая неловкость, смущение сковывали их, как будто то, что сейчас произошло между ними, не только не сблизило их, а, напротив, расшвыряло по уголькам их некий общий воздушный замок.

– Ну, что ж, Вадим, – сказала Вероника. – Ну, что ж...

Читалось это довольно определенно: теперь, мол, уходи, вали отсюда, представление закончено...

– Сегодня ночью я лечу на фронт, – сказал он. Он произнес это предельно бытовым голосом, и все-таки обоих слегка покоробило: сценка начала напоминать советский фильм новой, сентиментальной формации.

Она вздохнула:

– А завтра прилетает Никита.

В том же духе, как ни крути: эвакуированный Мосфильм.

– На день рождения? – спросил он.

Она вызывающе, но явно не в его адрес расхохоталась:

– Событие в сто раз более важное, чем какой-то паршивенький день рождения! Ну, что ж, Вадим, ну, иди... – Она вдруг смущенно перекрестила его издали. – Как говорится, Бог тебя храни. Не забывай...

– Странно как все это получилось, – пробормотал он.

– Война, – печально отозвалась она.

Нежный воздушный поцелуй перелетел через переднюю маршальской квартиры. Дальнейшие прикосновения, стало быть, исключаются.

Выйдя из лифта на первом этаже, он увидел привалившуюся к мраморной стене быковатую фигуру младшего лейтенанта. Блатная морда с прилипшей к нижней губе сигареткой. Лендлизовский дымок. Вадим не сразу узнал Вероникиного шофера. Узнав, обернулся. Шофер не отрываясь нагло смотрел на него. Скорее вохровец, чем блатной. Вот именно вохровская, нажратая физиономия. Эти морды, собственно говоря, видишь повсюду. В каком-то смысле важнейший этнический тип. Только среди пленных немцев они не встречаются. Там другой этнический тип гестаповца. Ну, не в ловушке ли мы все, сражающиеся за Родину? Выходишь из боя и сразу же видишь вокруг себя эти морды, видишь тех, кто пытал тебя под картиной «Над вечным покоем», тех, кто гнал тебя в шахту прикладами в спину... Значит, дрался за них?
[1] [2] [3] [4]