ОТЕЛЬ «ДВОРЕЦ ЦЕЗАРЯ»
[1] [2] [3]ОТЕЛЬ «ДВОРЕЦ ЦЕЗАРЯ»
Перед ним явился Босс из Топанга-каньона, его недавний пилот. Он был уже в тоге римского патриция и с лавровым веночком на седых кудрях. Любезно и многообещающе улыбаясь, он приглашал Москвича последовать за ним внутрь цезарских чертогов. Без всяких колебаний – вот ведь что делает с людьми «пограничная ситуация»! – Москвич направился вслед за Боссом и через секунду попал – в капитализм! Да-да, в тот самый классический «мир чистогана», именно такой капитализм, какой представлялся ростовскому домушнику, капитализм, где Девочки танцуют голые, А дамы в соболях, Лакеи носят вина, А воры носят фрак!
Бесконечный, как преисподняя, зал открылся взору. Тысячи людей были там. Они играли на сотнях игральных автоматов, тянущихся правильными рядами, словно станки на заводе. Ближе к центру открылись огромные пространства с зеркальными потолками, в которых отражались зеленое сукно десятков игральных столов, катящиеся кости, фишки, веерами разворачивающиеся карты, крутящиеся рулетки, бесчисленное множество человеческих рук, снующих, трепещущих, неподвижных, предлагающих, приглашающих, вызывающих, просящих… головы же сливались в одну массу, похожую на сгустки какой-то глубоководной, может быть даже и одушевленной, протоплазмы.
Гигантский зал-пещера был подсвечен сотнями различных светильников, но в общем царил некий многозначительно уютный полумрак. Главная пещера имела ответвления, ниши, заливы, проливы, и оттуда выплывали навстречу Москвичу то витрины с бриллиантами, то многотысячные меха, то приглашение на грандиозное шоу с Томом Джонсом, то вдруг маленькая Япония эпохи Мэйдзи, то маленькая елизаветинская Англия и наконец, конечно же, корабль Клеопатры собственной персоной, то есть в натуральную величину и с бразильским самба-бэндом на корме.
– Ну вот, дружище… – Босс (будем уж так его называть на всякий случай) обвел рукой гигантский вертеп, обвел с некоторой вроде бы и гордостью, как будто свою собственность. – Ну вот, дружище Москвич, вы в мире, где все продается и покупается, в царстве доллара. Вот вам наши нравы, можете и миллион выиграть, можете и голову потерять. Take care!
Сказав это, он удалился бодрыми шагами теннисиста, приподняв край тоги.
«Что это за новый эксперимент? – подумал Москвич. – Зачем они завезли меня в это логово? Я и играть-то не умею ни в какие игры, и никогда у меня не было ни вкуса к этому делу, ни азарта. Никогда я не мечтал о миллионе, и вообще никогда и мыслей не было о богатстве, о роскоши…»
Тут одна из pinball-machines начала ему подмигивать, словно проститутка, и он тогда решил, что весь этот Caesar-palace с его чудовищной роскошью в стиле «кич», и игровые лабиринты, и вот это гнусное подмигиванье – все это штучки антиавтора Мемозова, его вкус, его ухмылка, его «приключение».
«Что ж, – подумал Москвич, – хочешь не хочешь, а придется принять игру. Лучше уж миллион выиграть, чем голову потерять.»
И не успел он додумать до конца свою мысль, как приключение пошло дальше. В проходе между двумя рядами машин появился верзила с длинной рыжей бородкой, в зеленом свитере и белых баскетбольных кедах.
– Хай! – приветствовал он Москвича весьма дружелюбно, но несколько небрежно, так как то и дело заглядывал в ворох бумаг, что нес в руках.
– Меня зовут Стивен Хеджехог. А вас?
– Меня здесь зовут Москвич.
– Значит, вы житель Москвы? Вот это здорово! Я помню этот город. В центре огромный бассейн. Я плавал там часа два после лекции перед самолетом.
Выяснилось, что Стивен Хеджехог действительно недавно побывал в Москве, где прочел русским коллегам лекцию на тему «О вечернем сползании функции тау-эпсилон в ностальгический угол банахового пространства» или что-то в этом роде. Оказалось, что новый знакомый – математик из университета UCLA и что в Лас-Вегас он попал далеко не случайно.
– Знаете ли, старина Москвич, я потратил несколько месяцев для того, чтобы разработать систему игры в Лас-Вегасе. Здесь за десятилетия сложилась громоздкая, но четко действующая структура надувательства. Сколько бы вы ни выигрывали, вы все равно проиграете в конечном счете. Я ездил сюда каждый уик-энд, наблюдал за игроками, маркерами, автоматами и делал подсчеты. Дома я обрабатывал свои наблюдения на ЭВМ, а потом уже бросал их на угольки теории или поджаривал на огоньке фантазии. Теперь у меня в руках система беспроигрышной игры. Не рискну знакомить вас с ней, она слишком сложна, а вы гуманитарий и все равно не поймете. Важно другое. Один я не справлюсь, мне нужен ассистент, и, если вы согласитесь, мы можем за одну ночь выиграть… – он заглянул в свои бумаги, потом вынул карманный калькулятор, поиграл одним пальцем на его клавишах, – вот, последняя проверка – мы можем выиграть миллион восемнадцать тысяч шестьсот пятьдесят четыре доллара семьдесят один цент. Согласны, Москвич?
Он положил свою длинную веснушчатую руку на плечо Москвичу и заглянул ему в глаза. Он был бы похож на чудака лесоруба, если бы не поляроидные очки на носу и не желтая майка спортклуба «Медведи», торчащая из-под свитера, во всяком случае в нем было что-то старомодное.
– Понимаю ваше замешательство. Оно вполне оправданно. Однако я не безумец и не одержим жаждой наживы. Более того, мне вообще наплевать на деньги, они мне просто ни к чему. Идея моя элементарна, любезнейший Москвич: я хочу с помощью матери Науки обыграть индустрию обмана…
Москвичу понравился университетский математик. Он подумал, что этот человек явился сюда как раз вовремя, он пришел из его собственного воображения, для того, чтобы поддержать пошатнувшийся остов приключения, вернуть ему простоту, вкус и даже некоторую романтику, отмахнуть мемозовскую галиматью.
– Итак, вы согласны, старина? Я вижу, вы согласны! Я сразу понял, что вы unsquare guy. Итак, начнем. – Он вытащил из кармана тугих джинсов точнейшие электронные часы. – Время начать, и начать нам надо именно с этой уродины!
Резко повернувшись, Стивен Хеджехог швырнул полтинник в пасть двусмысленному автомату. Потрясенный неожиданной атакой, автомат задрожал, завибрировал, проскрежетал недовольным голосом Мемозова: «Несогласен, не по правилам, буду жаловаться…» – потом вдруг со звоном и миганьем разноцветных ламп разразился jackpot, то есть полной выдачей.
– Там триста семьдесят восемь, – не глядя сказал математик. – Собирайте выручку, Москвич, вот вам мешок. Теперь мы с вами разделимся. Вы пойдете по этому ряду, я по соседнему. Вот вам схема, вот часы. Старайтесь бросать монету и нажимать рычаг точно в указанное время у точно указанного автомата. Успеха вам не желаю – он запрограммирован.
Затем началась величайшая Ночь в истории «Дворца Цезаря», что в Лас-Вегасе, штат Невада. Слухи об этой ночи до сих пор еще приводят в трепет княжеский двор Монако, республику Монте-Карло, не говоря уж о короле эстрады Фрэнке Синатре.
Два джентльмена гуляли по рядам игральных автоматов, не задерживаясь ни у одного из них более чем на пять минут, и собирали обильный урожай долларов. Вначале они несли мешки с выручкой за плечами, потом приспособили тележки для перевозки багажа и продолжали прогуливаться по игровому залу словно обыкновенные легкомысленные пассажиры международной авиации.
Первой заметила этих чудо-джентльменов тетя Маша из Миннесоты. Конечно, заохала и побежала за полицией. Вскоре место действия было оцеплено охраной «Паласа» и муниципальной полицией Лас-Вегаса. Оружие было взято наизготовку, однако до поры до времени не пущено в ход – все было по закону. Никому из граждан не запрещается выигрывать подряд у всех автоматов Лас-Вегаса. На всякий случай, однако, полиция вызвала к «Сизар-паласу» несколько карет «скорой помощи» и пожарную команду. Естественно, Эн-Би-Си уже вела прямую передачу с места действия. Операторские краны висели над головами удачливых джентльменов, а нахальные комментаторы подсовывали им микрофоны.
– Гласность, господа, – вот главная сила любого общества! – с быстротой пулемета философствовал главный комментатор Болдер Гуизгулидж. – В условиях безгласности эти два удачливых парня давно были бы уже растерзаны толпой неудачников.
«Боюсь, что он ошибается, – думал Москвич, огребая очередной выигрыш, – неудачники всегда обожают удачников, ибо видят в них свое, а в себе их будущее.»
– Особенно в Америке, – продолжил его мысль Стивен Хеджехог, очищая очередной автомат, а в следующий уже засаживая точно по схеме полтину. – Все дело в масштабах. Огромная удача или афера всегда вызывает восторг. Это отзвук great American dream, которую необходимо развенчать еще при жизни нашего поколения, что мы сейчас и делаем.
Работа была нелегкая, потребовалось несколько часов, для того чтобы опустошить все автоматы «Дворца».
– Вы еще на ногах, Москвич? – спросил Стивен, когда они встретились в центре зала каждый со своей тележкой, уже слегка осевшей под долларовым грузом.
Да, конечно, теперь уже вокруг них бушевала традиционная Америка, все было как в фильмах тридцатых годов: искаженные от восторга лица, вспышки фотоблицев, белозубые красавицы с протянутыми руками… Америка рекордов!
– Теперь по моей системе мы должны перейти на карточные столы, – говорил Стивен своему ассистенту так, как будто и не замечал вокруг никого. – Однако вам без тренировки будет тяжеловато. План таков. Я выхожу один на карточные столы, а вы идете отдыхать в свой номер. Через час мы встретимся и уже вдвоем растрясем рулетку. Рулетка, старина, это пик моей системы!
Он загоготал, подтолкнул к Москвичу тележку с его долей и ринулся к зеленому сукну, плотоядно потирая руки.
– Будьте осторожны, Стивен! Берегитесь картежной горячки! – крикнул ему вслед Москвич.
Он двинулся к лифтам, толкая тележку. Репортеры подсовывали ему свои «майки».
– В чем причина ваших успехов, сэр?
– Стабильность, – коротко и ясно ответил Москвич.
– Как вы думаете, к чему нас приведет дальнейшее повышение цен на автопокрышки?
– К стабильности.
– Чего, по-вашему, не хватает движению «Women's Liberation»?