10. Николай Калчанов
[1] [2] [3]– Там без очереди полезли!
– Вперед, Калчанов! – засмеялась Катя. – Вперед, в атаку! Труба зовет! Ты уже трепещешь, как боевой конь.
– Знаешь, как меня называли в школе? – сказал я ей. – Панч Жестокий Удар.
– В самом деле? – удивилась Катя. – Тогда вперед! Колька, не смей! Колька, куда ты?!
Но я уже бежал.
Ох, сейчас мне достанется, думал я. Ох, сейчас мне отскочит битка! Сейчас я получу то, что мне полагается за все сегодняшние фокусы. Я втерся в толпу. Пока еще не дрались. Пока еще напирали. Пока еще суровый разговор:
– Сознание у вас или нет?
– А ты мои гроши считал?
– Чего ты с ним разговариваешь, Лень? Чего ты с ним толковищу ведешь? Дай ему!..
– Трудящиеся в очереди стоят, а бичам подавай апельсинчик на блюдечке!
– А это не простые бичи, а королевские.
– Спекулянты!
– Я тебя съем и пуговицы не выплюну!
– Лень, че ты с ним разговариваешь?
– Пустите меня, я из инфекционной больницы выписался!
– Назад, кусочники!
– А тебе жалко, да? Жалко?
– Жалко у пчелки…
– Я тебя без соли съем, понял?
– Пустите меня, я заразный!
Косматый драный бич вдруг скрипнул зубами и закричал визгливо, заверещал:
– Всех нерусской нации вон из очереди!
На секунду наступило молчание, потом несколько парней насели на косматого.
– Дави фашиста! – кричали они.
– Давайте-ка, мальчики, вынесем их отсюда! – командовал Витька Колтыга.
Конечно, он был здесь и верховодил – прощай любовь в начале марта.
Засвистели кулачки, замолкли голоса, только кряхтели да ухали дерущиеся люди. Меня толкали, швыряли, сдавливали, несколько раз ненароком мне попадало по шее, и слышался голос: «Прости, обознался». Никто толком не знал, кого бить, на бичах не было особой формы. Со всех сторон к нашей неистовой куче бежали люди.
– Делай, как я! – закричал какой-то летчик своим приятелям, и они врезались в гущу тел, отсекая дерущуюся толпу от весов, возле которых попрыгивали и дули себе на пальцы равнодушные продавщицы. Я полез вслед за летчиками и наконец-то получил прямой удар в челюсть.
Длинный бич, который меня стукнул, уже замахивался на другого. Я заметил растерянное лицо длинного, казалось, он действует, словно спросонья. Двумя ударами я свалил его в снег.
Толпа откачнулась, а я остался стоять над ворочающимся в снегу телом.
– Дай руку, борода! – мирно сказал длинный.
Я помог ему встать и снова принял боксерскую стойку.
– Крепко бьешь, – сказал длинный.
Я ощупал свою челюсть.
– Ты тоже ничего.
Он отряхнулся.
– Пошли шампанского выпьем?